Река Дема в произведениях С.Т. Аксакова

Главная :: Статьи

Река Дёма, разрезающая Белебеевскую возвышенность, славится не только своими лесостепными ландшафтами, заливными лугами и пойменной уремой, воспетыми в произведениях Сергея Тимофеевича Аксакова. (Красочное описание реки приводится ниже). Река Дёма - это "кумысная река". На её берегах издревле паслись табуны лошадей. Башкирская лошадь неутомима и вынослива. Она зарекомендовала себя на пограничных рубежах России, там, где несли службу башкирские казаки.

Кумысолечебные санатории расположены вдоль левого берега реки Дёмы по железной дороге от станции Аксаково до Уфы: "Имени С.Т. Аксакова", "Глуховская", "Имени Чехова" (Сюда приезжал А.П. Чехов с женой О.Л. Книппер. Станция Аксёново, 25 км от с. Садовый), "Шафраново", "Юматово", "Алкино".

В Башкирии трепетно относятся к светлой памяти Марины Ивановны Цветаевой, великой поэтессы "Серебряного века". В 1911 году Марина Цветаева и Сергей Эфрон совершили поездку на кумыс в Уфимскую губернию - село Усень-Ивановское, расположенное в живописной местности на Белебеевской возвышенности. В 1919 году на гористых склонах под Белебеем упорно оборонялись войска доблестного колчаковского генерала Владимира Оскаровича Каппеля против наступающей 25-й чапаевской дивизии и других соединений под общим руководством Троцкого.

В Башкортостане большое внимание уделяется разведению лошадей и производству кумыса. Воспроизводятся участки ковыльной степи. На таких пересеченных ландшафтах, на стыке нескольких районов, собирается действительно "дикий мёд". Там, где богатая растительность, производится много как кумыса, так и мёда. Лучшие в Российской Федерации этнические юрты производятся в Миякинском районе на предприятии Галинура Зарипова (с. Киргиз-Мияки).

Река Дема в произведениях С.Т. Аксакова.

А вот стихотворение Сергея Тимофеевича, которое посвящено его «Соловьиной реке»:

Вспоминая детское восприятие природы в своих произведениях, Сергей Тимофеевич так описывает свое восторженное нетерпение скорее  увидеть родную Дему:

«Степь, то есть безлесная и волнообразная бесконечная равнина, окружала нас со всех сторон; кое-где виднелись деревья и синелось что-то вдали; отец мой сказал, что там течет Дема…

Вот уже открылась и река, и множество озер, и прежнее русло Демы, по которому она текла некогда, которое тянулось длинным рукавом и называлось Старицей. Спуск в широкую зеленую долину был крут и косогорист; надобно было тормозить карету и спускаться осторожно; это замедление раздражало мою нетерпеливость, и я бросался от одного окошка к другому и суетился, как будто мог ускорить приближение желанной кормежки. Мне велели сидеть смирно на месте, и я должен был нехотя угомониться. Но вот мы наконец на берегу Демы, у самого перевоза; карета своротила в сторону, остановилась под тенью исполинского осокоря, дверцы отворились, и первый выскочил я - и так проворно, что забыл свои удочки в ящике… 

Белые, чистые пески с грядами разноцветной гальки, то есть камешков, широко расстилались перед нами. Сначала дорога шла лесистой уремой; огромные дубы, вязы и осокори  поражали меня своею грамадностью, и я беспрестанно вскрикивал: "Ах, какое дерево! Как оно называется?" Отец удовлетворял моему любопытству; дорога была песчана, мы ехали шагом, люди  шли пешком; они срывали мне листья и ветки с разных деревьев и подавали в карету, и я с большим удовольствием рассматривал и замечал их особенности. А что же будет завтра, на чудесной Деме... 

Величавая, полноводная Дема, не широкая, не слишком быстрая, с какою-то необыкновенною красотою, тихо и плавно, наравне с берегами, расстилалась передо мной. Мелкая и крупная рыба металась беспрестанно. Сердце так и стучало у меня в груди, и я вздрагивал при каждом всплеске воды, когда щука или жерех выскакивали на поверхность, гоняясь за мелкой рыбкой. По обоим берегам реки было врыто по толстому столбу, к ним крепко был привязан мокрый канат толщиною в руку; по канату ходил плот, похожий устройством на деревянный пол в комнате, утвержденный на двух выдолбленных огромных деревянных колодах, которые назывались там "комягами"…

 Великолепная урема окружала нас. Необыкновенное разнообразие ягодных деревьев и других древесных пород, живописно перемешанных, поражало своей красотой. Толстые, как бревна, черемухи были покрыты уже потемневшими ягодами; кисти рябины и калины начинали краснеть; кусты черной спелой смородины распространяли в воздухе свой ароматический запах; гибкие и цепкие стебли ежевики, покрытые крупными, еще зелеными ягодами, обвивались около всего, к чему только прикасались; даже малины было много…»

Урема - это наименование леса, растущего в пойменных местах; слово тюркского происхождения. В словаре В. Даля оно приводится со следующим значением: "пойменный лес и кустарник, растущий по берегу реки". Урема - это еще и растительность по берегам реки, главным образом, ива, осока, ольха, кустарники, густые травы. Интересно, что С.Т.Аксаков особенно любит урему: его привлекает большая свежесть уремы по сравнению с обычным лесом.

Особый интерес представляет эпизод с изображением громадных дубов. Серёжу Багрова поражает высота и мощь деревьев-великанов. Аксаков пишет: "... по берегу росло десятка два дубов необыкновенной вышины и толщины. Сзади мостков стоял огромнейший дуб в несколько обхватов толщиною; возле него рос некогда другой дуб, от которого остался только довольно высокий пень, гораздо толще стоявшего дуба; из любопытства мы влезли на этот громадный пень все трое, и, конечно, занимали только маленький краешек. Отец мой говорил, что на нём могли бы усесться человек двадцать".

Отец объясняет шестилетнему Серёже, как определяется возраст дуба: "Он указал мне зарубки на дубовом пне и на растущем дубу и сказал, что башкирцы каждые сто лет кладут такие заметки на больших дубах, в чём многие старики его уверяли; таких зарубок на пне было только две, а на растущем дубу пять. Отец прибавил, что он видел дуб несравненно толще, и что на нём находилось двенадцать заметок, следовательно, ему было 1200 лет. Не знаю, до какой степени были справедливы рассказы башкирцев, но отец им верил, и они казались мне тогда истиной, не подверженной сомнению".

Не случайно С.Т. Аксаков изображает весенний и летний лес. В это время года он особенно красив, поражает пышностью красок и благоуханием, позволяет увидеть бесконечные изменения, происходящие в нём. Наблюдательный и любознательный Серёжа много времени проводит в лесу. Восприятие природы, леса запечатлевается в лексике ребёнка: "Но до чтения ли, до письма ли было тут, когда душистые черёмухи зацветают, когда пучок на берёзах лопается, когда чёрные кусты смородины опушаются беловатым пухом распускающихся сморщенных листочков... 

«Хороша развесистая, белоствольная, зеленая, веселая береза, но еще лучше стройная, кудрявая, круглолистая, сладкодушистая во время цвета, не ярко — а мягко-зеленая липа!.. Хорош и клен со своими лапами-листами; строен и красив бывает он. Коренаст, крепок, высок и могуч, в несколько обхватов толщины у корня, многолетний дуб...»

С.Т. Аксаков