Иван Вейнберг

ИВАН ЯКОВЛЕВИЧ ВЕЙНБЕРГ - ОСНОВОПОЛОЖНИК РАМОЧНОГО ПЧЕЛОВОДСТВА БАШКИРИИ

Из Лифляндской губернии на земли Уфимского уезда, где в настоящее время находятся Иглинский и Архангельский районы Башкирии, с 1860-х по 1890-е гг. массово переселялись латыши, которые покупали земли и основали многие хутора и поселения. Среди них первопоселенец и организатор движения латышей на Южном Урале Иван Яковлевич Вейнберг, выходец из Дзербене Лифляндской губернии. Он купил в 1878 году более 100 десятин земли и был одним из создателей села Ауструм (в переводе на русский: "Восток"). Цена земли доходила до 25 рублей за десятину. В настоящее время это земли Иглинского района. На землях Архангельского района были основаны 385 хозяйства латышей.

Российский исследователь Н.Н. Садофьева указала на причины переселения латышей из прибалтийских губерний во внутренние губернии Российской Империи, в том числе в Уфимскую. Причины переселения: обезземеливание крестьян, избыток рабочих рук в сельском хозяйстве и жестокий экономический гнет немецкого дворянства на их прежней родине. Для справки: немецкие колонисты Давлеканово и округи не имеют отношения к последним, из Лифляндии.

Наплыв людей в места с благодатными липняками, усилившийся спрос на ароматный липовый мед, которым издавна изобиловал Башкирский край, привлекали предприимчивых людей к обзаведению отъезжих пасек и более скорому переходу от колодного пчеловодства на рамочное.

Первая попытка ведения рамочного пчеловодства в Башкирии относится к 60-м годам девятнадцатого века. В Стерлитамакском уезде близ деревни Алайгирово Дуван-Табынской волости существовал кантонный «Казенный пчелиный завод». Пасека завода состояла из ульев П. И. Прокоповича. На ней обучались дети окружающих жителей. В 1873 году произошла массовая гибель пчел по всему Приуралью. Учебная пасека не избежала общей участи других пасек.

В 2008 году исполнилось 130 лет от начала рамочного пчеловодства в Башкирии. Пионер, основоположник рамочного пчеловодства, Иван Яковлевич Вейнберг, приехал из Лифляндии специально с целью приобрести землю, заняться пчеловодством и лесным делом. Сам он писал в «Трудах ВЭО»: «Я занимаюсь пчеловодством специально с 1878 г. в Уфимской губернии и уезде, 75 верстах от г.Уфы к востоку, где начинаются Уральские горы, на берегу судоходной реки Сима в девственном липовом лесу».

Так близ деревни Тикеево появился хутор, а возле него пчельник, организованный по всем правилам пчеловодной науки. Вначале пчельник Вейнберга состоял из 12 дубовых колод и 131 рамочного улья разных систем, преимущественно лежаков системы Дате.

К следующему году он заготовил 44-местный павильон системы Берлепша с рамочными ульями (ящиками). Вскоре на пчельнике Вейнберга стояли 230 рамочных ульев и 62 колоды из толстых дубовых кряжей. Были у него и центробежные медогонки и вальцы для производства вощины.

В Башкирии литература о латышах появилась в дореволюционное время в связи с решением правительства об изучении опыта передовых хуторских хозяйств и его дальнейшего использования для поднятия сельского хозяйства страны. По результатам исследований, проведенных Н. Смирновым, издана брошюра «Хозяйство на латышских хуторах в Уфимской губернии» (Уфа, 1908). В ней дается характеристика латышских колоний Ауструм и Балажи, описана история переселения, способы ведения хозяйства. Информация о латышских хозяйствах публиковалась также в «Вестнике Уфимского земства» (1880), «Сельскохозяйственном календаре» (1915), «Сельскохозяйственном листке» (1916–1930).

В Санкт-Петербурге в 1999 году автору сайта посчастливилось найти несколько статей о пчеловодстве в Уфимской губернии. Моя просьба сделать ксерокопии данных статей сотрудниками библиотеки была любезно выполнена. Сохранилась ксерокопия титульного листа «Трудов...», где напечатана статья Ивана Яковлевича Вейнберга «Из Уфимскаго края». Текст титульного листа: «Труды Императорскаго Вольнаго Экономическаго Общества»; «1882 год — том первый. Выпуск первый — январь»; «С.-Петербург. Типография товарищества «Общественная Польза». По Б. Подъяческой, собств. д. N 39. 1882.».

В 1990-х годах автор сайта обучался в Башкирской опытной станции пчеловодства, где познакомился с директором БОСП Евгением Михайловичем Петровым и старшим научным сотрудником Василием Николаевичем Власовым. Разговор зашел о Парижской выставке 1900 года. С Ленинградом - Санкт-Петербургом я прочно связан с 1981 года. Необходимо было прояснить отдельные исторические события пчеловодства Уфимской губернии. Библиотеку ВАСХНИЛ мне рекомендовали посетить в первую очередь. В настоящее время - "Научная сельскохозяйственная библиотека". С.-Петербург, Большая Морская улица, 42.

Текст статьи И.Я. Вейнберга переписан в новой орфографии с выше указанного образца «Трудов...», напечатанного в дореформенной орфографии. В виде исключения оставлены старые обороты речи: «Уфимскаго», «гречушный мед" — вместо гречишный, «36 центиметров" — 36 сантиметров, «чистаго белаго липоваго...» и др. для частичного «погружения в эпоху» прошедших веков. "Ганнеман" в статье с двумя "н".

Статья И.Я. Вейнберга «Из Уфимскаго края».
«Я занимаюсь пчеловодством специально с 1878 г. в Уфимской губернии и уезде, 75 верст от г. Уфы к востоку, где начинаются Уральские горы, на берегу судоходной реки Сима в девственном липовом лесу, принадлежащему башкирам Урман-Кудейской волости. Пчельник мой состоит в настоящее время из 12 пеньков дубовых толстых зимовников и 131 улья в ящиках разных систем, преимущественно лежаков системы Дате, а к будущему году заготовляется 44-х местный павильон системы Берлепша, да кроме того еще — ящики, так что пчельниксоставится из 230 ящиков и 62 пеньков. В лето 1880 года делал пробу составить исполинский улей по системе американца Ганнемана: сделал двойной 6-ти этажный ящик на 192 больших рамок в 36 центиметров вышины, посадил 88 фунтов пчел с запертыми в Ганнемановских маточниках матками и получил 411 фунтов безукоризненно чистаго белаго, липоваго мёда. В нынешнем году здесь липовый цвет померз, и пчелы не наносили меду для себя на зимовку, так что пришлось купить из степи гречушный мёд и кормить. Роев тоже было мало и исполин остался без употребления; но за то я делал опыты с искуственною вощиною, которой выписал 50 фунтов от г. Гюнтера и отпрессовал сам 80 ф. посредством выписаннаго от г. Греве пресса. Вощина принималась и выработывалась отлично, вероятно и результат был бы хороший, если-бы год был хотя посредственный медом. У других пчеловодов здесь уже около 15 процентов пало от голода; мои пчелы пока еще благополучно зимуют.
И.Я. Вейнберг".

Иван Яковлевич Вейнберг (имя и отчество на русский манер) позже имел несколько пасек с нанятыми работниками-пчеловодами. В библиотеке Санкт-Петербурга автору сайта удалось найти и сделать ксерокопии "Русского Пчеловодного Листка" со статьей пчеловода И.Я. Вейнберга крестьянина К. Высотина. В статье "Из Уфимской губернии" пчеловод Высотин подробно описал условия пчеловодства Башкирии, особенности климата Южного Урала, хорошие и неурожайные годы по сбору меда. Часть из всех ксерокопий можно посмотреть на странице "Разное".

Занимаясь пчеловодством, Вейнберг обратил внимание на очень доходное дело, каким занимались Уфимские купцы-лесопромышленники. Особенно хорошо шли дела у купцов-староверов М.А. Лаптева и Ф.Е. Чижова.
Где в Уфе находится музей им. Нестерова, знают многие. До революции в этом большом, красивом особняке жил лесопромышленник Михаил Артемьевич Лаптев. В Уфе, в доме 10 по улице Октябрьской Революции, которая до 1917 года называлась Большая Казанская, разместился один из корпусов библиотеки им. Заки-Валиди, а в XIX веке в особняке жил купец-лесопромышленник Федор Егорович Чижов.

Иван Яковлевич переключился на распиловку дубов на доски с последующей доставкой дубовых досок в южные губернии Российской Империи. Большим спросом дуб пользовался для производства мебели на заказ для землевладельцев-зерновиков, помещиков, дворян. Доставка дубовых досок на Дон речными судами была наиболее выгодна, как и доставка других товаров. Однако, стоимость таких пиломатериалов позволяла доставлять доски гужевым транспортом на подводах.

И.Я. Вейнберг был не только посредником между приезжими латышами и местными землевладельцами, но занимался и предпринимательской деятельностью, пчеловодством и лесным промыслом. Промыслы в тот период были достаточно развиты в Уфимской губернии – изготовление колес, саней и других изделий из дерева, в значительных объемах, поставляемых в Сибирь и на юг России.

Н.В. Ремезов пишет о неудачной попытке И.Я. Вейнберга взять в аренду большие участки леса, чтобы «делать дубовую доску и поставлять ее в степи на винокуренные заводы Поклевского». В 1900 г. известный уфимский пчеловод А.А. Юрьев, хорошо знавший Вейнберга лично, пишет: «лесопромышленники Куликовы в 1875 г. имели 2000 колод пчел, в 1878 г. у землевладельца А.М. Юрьева была пасека в 300 семей, а в 1879 году недалеко от устья реки Лемезы начал свое специальное пчеловодство И.Я. Вейнберг. К сожалению, начинания этих лиц после неурожая меда в 1881 г. отошли на второй план в пылу лесорубочной горячки. Громадный спрос на дубовую клепку под керосин вызвал тогда азартное уничтожение старого дуба, а вместе с этим рухнуло окончательно бортевое пчеловодство».

Не как лесопромышленник остался в истории региона Вейнберг, известность он получил своей пчеловодческой деятельностью. Уфимская губерния традиционно славилась медом, башкиры с давних времен занимались бортевым пчеловодством, позже, после вырубки значительного количества леса, создаются колодные пасеки. Рамочное пчеловодство как более затратное, требующее особых навыков и знаний, наличия специального инвентаря и использования искусственной вощины длительное время не получало развития, а предпринимавшиеся попытки его организации не имели успеха. Прорывом в данном направлении стала пасека, устроенная Вейнбергом в 1878 г. в Уфимском уезде.

Следует отметить, что хороший урожай меда был примерно один раз в три года, средний – каждый второй год, неурожайные – три года из 22 лет. В 1899 г. по неизвестным причинам пасека Вейнберга сгорела. Два раза у него пчелы погибали (в 1881г. и в 1899 г.). Как гибельный Вейнберг охарактеризовал 1899 год. В Уфимском уезде в 1899 г. у 29 хозяев пасек на зимовку ушло 6770 пчелиных семей, а к роению следующего года осталось только 630, или 9.3%. У Вейнберга из 150 пчелиных семей осталось 28 семей, что составляет 18,1%, т.е. примерно в два раза выше среднего показателя по Уфимскому уезду.

Несмотря на неудачные годы, рамочное пчеловодство в условиях Башкирии было выгодным и приносило хороший доход. Например, в 1885 г. доход Вейнберга только от пчеловодческой деятельности составил 1200 руб., о чем имеется информация в Рижской газете «Dienas Lapa» за 1887 г. №11. О выгодности содержания пчел в Уфимской губернии приводится информация в № 41 газеты «Mājas Viesis» за 1888 г. Один из основателей колонии Ауструм по фамилии Дамбис (Dambis) рассказывает о своем сыне, который учится пчеловодству, заканчивая фразой: «Это потому, что от пчел здесь хорошая прибыль». Хотя у латышских колонистов не было таких больших пасек, как у Вейнберга, а тем более огромных, как у некоторых местных пчеловодов, многие из них имели пчел в своих хозяйствах. Заслугой Вейнберга было и то, что благодаря его предприимчивости, был налажен сбыт сотового меда. Ранее из Уфимской губернии сотовый мед поставляли на рынки в деревянных ящиках большого размера (6 вершков длиной, 5 шириной и высотой 2 вершка). Такая упаковка была не очень удобной для покупателя.

В начале 1880-х гг. XIX в. купцом Ф.Я. Мамыкиным были предложены в качестве упаковки жестяные коробки размером аналогичные деревянным ящикам. Вейнберг по достоинству оценил нововведение, изменив только размеры коробок под рамки ульев Берлепш-Дате. Мед в новой упаковке стал пользоваться огромной популярностью, принося значительный доход. Его реализация шла не только в Уфе, но и во многих городах России, в больших объемах – в Москве и Санкт-Петербурге. Эти нововведения дали толчок развитию рамочного пчеловодства в Уфимской губернии. Многие пчеловоды по примеру Вейнберга стали переходить к разведению пчел в рамочных ульях, а те, кто продолжали использовать колодные ульи, во время взятка пристраивали к ним ящики с рамками, что привело к значительному увеличению производства и реализации сотового меда.

А.А. Юрьев отмечал, что наличие спроса на мед в жестяных коробках заметили в Москве на фабрике жестяных изделий Бармина, «который к сезону 1892 года доставил некоторым Уфимским пчеловодам первую партию литографированных коробок для укладки меда с надписью «Уфимский ароматический липовый сотовый мед». Благодаря такой рекламе, в России появился бренд «Уфимский мед», который в настоящее время более известен под названием «Башкирский мед».

В Уфимскую губернию нередко переезжали зажиточные крестьяне, представители разных народов, из разных мест Российской Империи. Южнее Уфы на черноземных землях с центрами в Давлеканово и Раевке, обосновались немецкие колонисты, ранее занимавшиеся земледелием в Херсонской губернии. Земля здесь стоила дорого, цены возросли еще более с постройкой железной дороги. Было много переселенцев на Южный Урал белорусов, украинцев, эстонцев и других народов.

Следующий этап переселения латышей в Башкирию связан со Столыпинской аграрной реформой. К 1920 их численность в Башкирии достигла максимального уровня - 8128 человек, в 1928 было 25 латышских колоний. Самые крупные из них находились на территории Уфимского уезда: поселок Ауструм, Озолы, Балтия, Баложи и Архангельское. Латыши принесли в Башкирию традицию жить хуторами (viensetas). Средние хозяека владели 20-40 га земли, 1-2 лошадьми, 4-5 коровами, участками леса и луга. Для латышской усадьбы характерно расположение жилого дома (istaba) в центре насаждений деревьев, декоративных кустарников и цветов, плодовых садов с ягодниками.

Нынешние латышские деревни, поселки и села в Архангельском районе возникли в 1893-1894 гг., когда Удельное ведомство пригласило в качестве арендаторов 150 семей из Прибалтики. Удельное ведомство приобрело громадное лесное имение от графа Коссаковского. В 1897 г. насчитывалось 385 латышских хуторов с 3875 жителей.

Подворные поселения латышей были разбросаны вокруг села Архангельского на расстоянии до 40 верст и составляли одно Архангельско-Латышское сельское общество. Представители хуторов собирались на сход в с. Архангельское, обычно в базарный день.

В 1920 г. в колонии латышей в с. Архангельско-Латышское и вокруг него в 3-20 верстах проживало 2152 человека, имелось 334 двора. В с.Бакалдинское в 220 дворах проживало 1255 латышей. В 1925 г. в хуторах Бейсовских было 22, в Заитовских 11 хозяйств, в хуторе Михельсона в 2-х верстах от центра волости - 2 двора с 18 латышами.

Сегодняшние латышские деревни и поселки Горный, Победа, Красная Горка, Устье-Бассы возникли на местах тех же хуторов, основанных в конце XIX в.

Латышские крестьяне занимались земледелием, животноводством, пчеловодством, добычей и обработкой луба. Большинство переселенцев имело землю в собственность. Хозяйства имели 20-40 десятин земли, 1-2 лошади, 4-5 коров.

Лифляндское дворянство, вероятно, повлияло на происхождение немецких фамилий у латышей-крестьян. При оформлении паспортов, которые выдавались крестьянам много позже, новая фамилия, предположительно, заимствовалась у землевладельца-помещика. В списках незаконно репрессированных граждан в период коллективизации сотрудники НКВД в большинстве случаев указывали национальность, помимо других сведений.
Список репрессированных гражнан по фамилии Вейнберг очень длинный. Среди указанных национальностей в этом списке преобладают латыши и эстонцы, несколько евреев и немцев, один русский.

Словосочетание «вейнберг» образовано от двух немецких слов: “wein” – вино и “berg” – гора, что в результате означает «винная гора». Однако изначально фамилия произошла от названия города Вейнбург-на-Засбахе (Weinburg am Saßbach), расположенного в Австрии, в федеральной земле Штирия.

В 1928–1930 гг. Башкирской экспедицией Академии наук СССР под руководством С.И. Руденко проведены комплексные исследования населения республики. Особенности земледелия и животноводства у народов
Башкирской республики, включая латышей, изучал этнологический подотряд экспедиции под руководством А.С. Бежковича. Работа велась в четырех волостях Уфимского кантона: Иглинской, Петровской, Архангельской и Улу-
Телякской, а также в западной части Усмангалинской волости Тамьян-Катайского кантона.

Отличительной особенностью экспедиции являлось то,что она проводилась в последние годы традиционного хозяйствования, в преддверии сплошной коллективизации и массового раскулачивания крестьян. Уникальный материал, собранный А.С. Бежковичем, был издан лишь спустя 43 года в сборнике «Археология и этнография Башкирии» (Уфа,
1973). Столь поздняя публикация связана с тем, что ее автор в 1933 г. был репрессирован. Кроме того, советская власть старалась скрыть основной вывод исследования о преимуществах хуторских хозяйств.

В статье А.С. Бежковича значительный объем информации посвящен характеристике земледелия латышских хозяйств, которая без всякого преувеличения свидетельствует о передовой на тот период сельскохозяйственной культуре, а также трудолюбии латышей и их предприимчивости.

1930-е –1950-е гг. для латышей Башкирии стали самыми трагическими. Сотни людей были репрессированы и осуждены по статье 58 УК РСФСР (за контрреволюционные преступления). Информация о них долгое время
хранилась в архивах, стала публиковаться с 1990-х гг. в «Книге памяти жертв политических репрессий Республики Башкортостан» (Уфа, 1997, 1998, 2001, 2003, 2005, 2008). Эти сведения не только характеризуют страницы истории
этнической группы, но и масштабы, дают возможность объяснить резкоеуменьшение численности латышей в республике.

Полевые материалы автора. Это основные источники, они собраны в 7 селениях Иглинского района (Балажи, Балтика, Ауструм, Кудеевка, Искра, Дубовка, Ясная поляна), Архангельского (М. Горький, Бакалдино) и
Стерлибашевского (Банковка), а также города Уфы. Основными информаторами стали 80 человек. Фото-базу составили снимки информаторов из семейных архивов, и сделанные диссертантом в ходе полевой работы (праздников «Лиго», домов, домашнего интерьера, хозяйств, предметов быта латышей, памятников на кладбищах
М. Горький, Балтика и Ясная поляна).

Материалы национально-культурного центра Башкортостана «Максим Горький» (планы, отчеты, сценарии).
В качестве источников для характеристики хозяйственных занятий, одежды, обуви, интерьера жилища, музыкальной культуры латышей, привлечены экспонаты школьных музеев (Бакалдино, М. Горький).

В первом параграфе «Причины и характер переселения» показано, что миграциям латышей из прибалтийских губерний во внутренние губернии России, в том числе в Уфимскую, способствовало обезземеливание крестьян,
«избыток рабочих рук в сельском хозяйстве и жестокий экономический гнёт немецкого дворянства» на их прежней родине»7. На первом этапе переселение латышей шло в близлежащие западные губернии страны –
Витебскую, Петербургскую, Новгородскую и Псковскую. В дальнейшем, в связи с ростом цены на аренду и приобретение земли в собственность, они стали оседать в центральной России, Поволжье, Урале и Сибири.
Впоследствии часть латышей Витебской, Самарской и Симбирской губерний устремлялась в Уфимскую губернию.

Притоку латышских переселенцев в Уфимскую губернию способствовали такие факторы, как дешевизна земли, льготы, представляемые переселенцам, возможность достаточно быстро добраться благодаря построенной Самаро-
Златоустовской железной дороге.

Во втором параграфе этнический состав» установлено, что первым переселенцем, а также организатором движения был И.Я. Вейнберг, выходец из Дзербене Лифляндской губернии9. В 1878 г. он приобрел земельный участок на территории современного села Ауструм10 и стал комиссионером между местным землевладельцем Заварицким и
другими переселенцами-латышами11. Наиболее крупными латышскими поселениями, они же были самыми ранними по времени основания, в Уфимском уезде стали колонии Ауструм (Austrumu ciems), Балажи (Baložu ciems), Балтийская (Baltijas ciems), Дубовская (Ozolu ciems), Симбирская (Simbirskas ciems) и Цветаевская (Cvetajevas ciems). Даты их основания в источниках не совпадают или отсутствуют. Вероятно, наиболее ранние
относятся к концу 70-х – началу 80-х гг. XIX в. Переселенцы не сразу оформляли землю в собственность, какое-то время тратили на поиски подходящих участков, ведение переговоров с владельцами земли, созданию
товариществ и т.д.

В годы «большого террора» 1937-1938 гг множество латышских семей подверглись незаконным репрессиям.Так как
аресты были массовыми и не имеющими законных оснований, дела арестованных объединялись в одно групповое дело, например, «выявленных» контрреволюционных подпольных организаций. Одним из первых
разгромили латышское просветительное общество «Прометей», под прикрытием которого якобы работала шпионская организация. Дело о подпольной националистической организации было сфабриковано. В нем
фигурировали как простые крестьяне и колхозники, так и наиболее грамотная и активная часть латышского населения.

Многие были расстреляны. В результате произошло резкое сокращение численности латышского населения Башкирской АССР. В настоящее время этнокультурные потребности латышского населения удовлетворяет национально-культурное общество «Ауструм» (1993), которое установилоконтакты с латышскими общинами России, Обществом Латвии в России, посольством Латышской Республики в России. Преемником общества «Ауструм» стал Республиканский латышский национальный центр Башкортостана, созданный в 1996 г. В 2003 г. по Указу Президента
Республики Башкортостан от 29.09.2003 г. № УП–574 создан историко-культурный центр «Село Максим Горький». При нем действуют два кружка – краеведческий и декоративно-прикладного творчества, два фольклорных
ансамбля − детский «Авотс» («Родник») и взрослый «Атбалсс» («Эхо»). Ежегодно центр празднует Рождество, Мартыни, Праздник свечей, Пасху, Лиго, Праздник хлеба, сыра и мёда.

В латышских селениях преобладали однодворные поселения, деревянные дома-пятистенки, рубленные из хвойных пород дерева. Сени располагались вдоль длинной стороны дома под одной крышей с жилыми комнатами и делились перегородкой на отдельные помещения для хранения продуктов и инвентаря. Крыши покрывались металлом, щепой и тесом. Кроме жилого дома имелись амбары, конюшни, сараи, бани и другие постройки.

Сеновалы устраивались на чердаках коровников, чтобы через большие люки в потолке легче было подавать сено. Печи в домах клали из обожженного кирпича, рядом с плитой устанавливали котел для приготовления пищи скоту и кипячения воды для хозяйственных нужд. В усадьбе значительное место занимали сады, в которых росли плодово-ягодные деревья и кустарники. При усадьбах имелись палисадники с цветниками, елью и сиренью. На огородах
взращиваемые культуры во многом определили традиционную кухню. Она включала мучные, молочные, кисломолочные (масло, творог, сметана, сыр), зерновые и зернобобовые (каши из различных круп, гороха, бобов) блюда.

Обрядовая кухня и сейчас представлена киселями из ягод смородины или малины, с добавлением плодов черной рябины, которые наливают в глубокие тарелки и едят столовыми ложками. Варят густую манную кашу. На похороны готовят торт или пирожное безе, который подают с кофе утром всем приглашенным. На празднике Лиго обрядовыми угощениями являются сыр с тмином и домашнее пиво.

Одежда изготавливалась собственными силами или покупалась. Из традиционных элементов народного костюма имели место платки в широкую полоску, юбки из домотканины и кожаная обувь. Несмотря на проживание в
сельской местности, латыши одевались «по-городскому». До революции 1917 г. многие латышские семьи выписывали журналы мод. Отличалась обрядовая одежда. На крещение на маленькую девочку надевали белое
платьице с кружевами, а на мальчика – белую рубашку. На конфирмацию и свадьбу девушки наряжались в белые платья с отложными воротниками. Юноши облачались в праздничные костюмы, с левой стороны пиджаков на
лацканах прикалывали веточки мирта. На свадьбу на голову девушки плели венок из веточек мирта.

В настоящее время в Архангельском районе на празднике плуга "Сабантуй" латышский национально-культурный центр оформляет уголок латышской культуры и выставку национальной латышской кухни. Выступления латышских коллективов (танцевальная группа "Бититэс" ("Пчелка") и фольклорная группа девушек "Атбалсс") стали визитной карточкой латышей республики Башкортостан.

В Архангельском районе родной латышский язык преподает Ивета Фрейя. Ее уроки всегда проходят в занимательной форме, и дети наряду с языком изучают национальные обычаи и традиции. Вместе с любимой учительницей они играют на народных музыкальных инструментах, разучивают латышские песни, учатся народным танцам.