Башкирский Мёд в Санкт-Петербурге
Интернет-Пасека
"Башкирская Пчёлка"
Пчеловод Александр Саргаев
В корзине 0  шт.  на сумму  0 руб.
С.-Петербург: +7 (906) 262-07-16
Башкирский Мёд
От Производителя в СПб
Натуральный Мёд
"Башкирская Пчёлка"

Уральский характер

Главная :: Статьи

Крепостные заводские крестьяне (рабочие) подвергались на уральских заводах жесточайшей эксплуатации, которая не шла ни в какое сравнение с жизнью крепостных крестьян в поместьях средней полосы России. Из среды горно-заводских рабочих очень часто ведут свою летопись многие купеческие фамилии. Православные уфимские купцы очень часто были выходцами из уральских заводов и поэтому обладали бунтарским мятежным характером с обостренным чувством поиска справедливости. Еще являясь крепостными, они зачастую получали хорошее образование, обучались у опытных мастеров навыкам работы на заводском оборудовании в литейном деле и по обработке железа и меди. Кроме этого, со временем, самые смышленые заводские работники получали повышения по службе.

Один из таких примеров - купец первой гильдии, почетный гражданин города Уфы, лесопромышленник Чижов Федор Егорович. Сын крепостного крестьянина-старообрядца южно-уральского горно-заводского имения князей Белосельских-Белозерских, в детстве был подпаском в заводских лесных дачах. Способный мальчик был замечен и увезен для службы и обучения в великолепный дворец князей Белосельских-Белозерских в Санкт-Петербург (сейчас Невский пр. д. 41).

По окончании учебы он был назначен приказчиком по лесным дачам уральского имения князей. Он взорвал скалу посреди реки, о которую постоянно разбивались барки с лесом, продал собранный лес. Сумел завести своё лесное дело. Выкупил себя и своего друга из крепостного состояния. В конце 1867 г. он уже значился купцом 2-й гильдии из Катав-Ивановского завода. В дальнейшем он - купец 1-й гильдии, крупный землевладелец, владелец предприятий по переработке леса и сельхозпродукции, меценат и общественный деятель потомственный почетный гражданин Российской империи.

Златоустовские горные заводы считались образцовыми во всех отношениях. На других заводах работному человеку жилось чуть свободнее. Но если на казенных горных заводах жизнь работных людей все же была как-то законодательно регламентирована, "защищена", то на частных заводах царил полнейший произвол: тут уж все зависело от хозяина, от его управляющего. Не случайно Д.Н. Мамин-Сибиряк писал: "Урал был настоящим государством в государстве. Тут были свои законы, свой суд, свое войско и совершеннейший произвол над сотнями тысяч горно-заводского населения".

В XVIII веке Урал стал основным производителем металла в Российской империи. К началу 1740-х годов окончательно определилось преимущество частных заводов над казёнными. При Елизавете Петровне строительство горных заводов начинается и на Южном Урале. В отличие от Среднего Урала, где строительство заводов шло как за счёт государства, так и частных лиц, на Южном Урале инициативу отдали на откуп частным предпринимателям.

Разрешалось покупать у башкир и других владельцев рудные месторождения, леса, земельные угодья для строительства заводов. Симбирские купцы Иван Борисович Твердышев и муж его сестры Татьяны – Иван Семенович Мясников – в 1750–1770-х гг. основали крупнейший южно-уральский металлургический комплекс, включавший, по разным сведениям, до 15 медеплавильных, чугуноделательных и железоделательных заводов.

Для того, чтобы выйти в те времена за пределы завода или заводской деревни даже в свободное от работы время нужно было специальное разрешение от начальства, что-то вроде увольнительной. На Урале при помощи всяких иноземцев была введена страшная военно-казарменная система, которая, пожалуй не имела себе равных в мире и достигла своего апофеоза к началу 19 века.

Каждый южно-уральский завод промышленников Твердышева и Мясникова в ту пору (1750 гг.) представлял собой по сути дела небольшую крепость, вооруженную 5-10 пушками, а твердышевский завод в особенности - ему и его зятю Мясникову в 1755 г. для охраны заводов было выдано 45 пудов пороха, но заводские крестьяне, занимающиеся заготовкой дров, жжением угля и хлебопашеством, жили далеко за пределами завода, и пушки эти их мало охраняли.

Военно-казарменная система была доведена до абсурда ужесточениями и продолжала "усовершенствоваться": "Мастеровые и рабочие состоят при казенных горных заводах на правах военнослужащих, - утверждалось в правительственном указе. Они подчинены горному начальству на том же основании, как и нижние военные чины военному ведомству."

Из книги об истории златоустовских горных заводов: "Каждое горнозаводское селение делилось на десятки и сотни. На каждый десяток домов назначался десятник, на сотню - сотник. Десятники ежедневно обходили дома и "надзирали" за мастеровыми: не отлучился ли кто куда ночью, не было ли каких происшествий - драк, рождения, смерти, побега, все ли здоровы. Этот "надзор" будочники так и прозвали: ходить спрашивать "здорово". Обойдя десяток, десятник шел к начальству... Введено было обучение военному делу, строю, стрельбе и экзерциции. В праздничные и "гулевые" дни рабочих собирали на площади, унтер-офицеры местной солдатской роты выстраивали, обучали шагистике. Горные офицеры зачитывали артикулы о наказаниях за побеги..."

Заводские крестьяне помимо занятия в сельскохозяйственных работах имели в прилегающих к заводам лесах бортные угодья. С древних времен инструментами башкирских бортников (бортевых пчеловодов) являются «кирам» - плетёный кожаный ремень длиной до 5 м для влезания на дерево, и «лянге» - небольшая переносная платформа - подставка для ног, закрепляемая на стволе отдельной верёвкой. Фабричные пасечники, приписанные к заводам, пользовались для влезания на бортные деревья изготовленными из металла железными когтями - "кошками" различных конструкций.

Продолжительность рабочего дня мастеровых и работных людей зависела от длительности светового дня и колебалась от 10 часов зимой и до 13 часов летом. Правда, они имели 75 дней в году свободных от работы на заводе: 52 воскресенья, 23 праздничных дня и 20-30 дней давалось на сезонные сельскохозяйственные работы. Почти все заводские имели покосы, приусадебные огороды, скот, а некоторые - даже пашню.

Уральский характер, как уральская погода, которая может меняться по нескольку раз в день. Погода - в ней вся надежда на урожай. Она же губит всякие надежды на него. Если повезет с севом и даже с летом - урожай зальет в августе. Или заморозит. Здесь обычное дело - убирать хлеб по снегу. Все это в промежутках между засухами. Край горных заводов - и самый холодный, и самый дождливый. Пашни и огороды на крутых склонах, скудный слой землицы, ниже глина да камень.

Климат - резко континентальный, горный: сегодня минус тридцать, завтра - дохнуло с Атлантики - плюс пять, а послезавтра может быть минус сорок. В то же время каждая засуха из Поволжья через каждые двенадцать лет добирается сюда и властвует здесь.

Православные выходцы из рабочей среды в купеческое сословие имели духовный стержень, каким особенно выделялись староверы. Основной принцип консерватизма в староверии, как ни странно, привел к новациям. Появлялись различные ветви старообрядчества, самое известное из которых – беспоповцы, отказавшиеся от религиозной иерархии. Их уклад жизни часто сравнивают с прогрессивным по своей сути протестантизмом. Общий дух аскезы, общинное взаимодействие и экономия в итоге приводили к процветанию и зажиточности.

Иван Аксаков, славянофил и публицист, во время своих миссионерских поездок по стране отмечал, что села старообрядцев всегда были чище и богаче. Он пояснял, что такая ситуация сложилась в силу их замкнутости и трудолюбия, а также прямого отвращения и неприятия праздности. Безделье, по мнению старообрядцев, - "училище зла".

Духовная элита староверов с самого начала благословила торговлю в качестве благого дела. Ростовщичество не порицалось. Что интересно, староверам приходилось скрывать своих духовных лидеров, и в итоге авторитетом и лидером общины обычно и был самый зажиточный купец или бухгалтер – со священником никто бы не стал вести дел. Отсюда и другая тема – староверы были грамотнее своих официальных православных коллег, ведь им приходилось самим вести учет и службы, что подтверждается скрупулезными ревизиями в XIX веке.

Староверы основывались на том, что пришествие антихриста уже случилось, однако эсхатологическое чувство конца всего лишь подстегнуло интенсивность труда и самоуверование. Религиозная праведность должна была сохраняться в мелочах: когда ты ешь, пользуешься благами цивилизации, ведешь бухгалтерский учет. То есть религиозная практика максимально переносилась в бытовую жизнь, а изменяющаяся конъюнктура заставляла религию отвечать на новые вопросы, связанные с экономикой, менеджментом и прогрессом в целом. В старообрядчестве парадоксальным образом сочеталось неуемное "поглощение" экономических нововведений и религиозный консерватизм, граничащий с фундаментализмом.

Причины экономической успешности подробно описал в своей автобиографической работе "Судьбы русского хозяина" Владимир Рябушинский (сын Павла Михайловича, брат Павла Павловича). Главные качества русского предпринимателя - хладнокровие и интуиция. "Настоящий" русский купец не игрок, как, например, английские предприниматели. У него нет азарта, но есть осторожность в принятии решений, даже некоторая медлительность, тягучесть, желание взвесить все "за" и "против" во время сделки, даже если время работает против них.

Больших успехов староверы добились в текстильной промышленности. Староверам в XIX веке удалось вернуться в большие города и основать мануфактуры. Тайные соглядотаи доносили в Москву в 1736 году: "Раскольников на Урале умножилось. На заводах Демидовых и Осокиных приказчики – раскольники, едва ли не все! Да и сами промышленники некоторые – раскольники… И ежели оных выслать, то конечно, им заводов держать некем. И в заводах Государевых будет не без вреда! Ибо там при многих мануфактурах, яко жестяной, проволочной, стальной, железной, почитай всеми харчами и потребностями торгуют олоняне, туляне и керженцы – все раскольники"

Кроме отдельных фамилий староверов вроде Щукина (основного наполнителя французских коллекций Эрмитажа), Солдатенкова (финансировавшего издание западных исторических книг на русском), Громова (основателя Санкт-Петербургской консерватории), истории больше всего запомнились целые династии, которые состояли полностью из староверов или имели староверческое происхождение: Морозовы, Рябушинские, Прохоровы, Марковы, Мальцевы, Гучковы, Трындины, Третьяковы...

По данным Forbes, совокупное состояние этих семей на начало XX века составляло около 150 млн золотых рублей (не все из них вошли в рейтинг). На сегодняшний день общий капитал этих семей мог бы составлять 115,5 миллиардов рублей. Однако жесточайшие репрессии при советском тоталитаризме и массовом терроре 1930-х годов привели к печальным последствиям - к разорению и уничтожению пассионарной части народа.

Внушительная часть нынешних предпринимателей, заводчиков и чиновников - внуки советской партноменклатуры, внуки коммунистических слизней-приспособленцев и "вертухаев". Получилось так, что про них пафосно поется, а не о пролетариате: "Кто был ничем - тот станет всем...". Ельцинский воровской передел страны посредством "чубайсовской" аферы тысячелетия привел самую богатую ресурсами страну мира к обнищанию народа, разорению и застою в производстве, немыслимому воровству чиновников всех уровней (воруют миллиардами). Коррупция зашкаливает и превышает уровень африканских режимов, держащихся за счет тонтон-макутов.

Особенно "умиляет" поведение наследников "шариковых и шмондеров". С каким азартом они соревнуются перед всем миром - у кого яхта больше и дороже. Коллекции часов, по стоимости сопоставимых со стоимостью нескольких квартир "элитной" застройки. Это уже не часы, а (на воровском жаргоне) - "котлы". Раньше говаривали: "Это дурной тон", а ныне: "Бога нет - все можно..."